...и верить в сказку

"Мы не видели друг-друга много лет. Миша Машков, Слава Кеслер. Мы изменились, постарели, мы пережили ту пору, когда смело идешь не оглядываясь. Приобрели опыт - кто-то известность, в прошлом нас связывала музыка, все мы тогда только начинали. Вот и получилась эта телепередача настольгическои..."

В московской квартире Вячеслава Малежика за чашкой искусно заваренного хозяином чая мы вспоминаем о показанной столичным телевидением встрече рок-музыкантов первой волны. Мы говорим о тех, 60-х, когда после недолгой оттепели наступило то, что теперь называют застоем, и московские мальчики-студенты, во всяком случае некоторые из них, от мира реального стали уходить в мир популярной музыки.
- Знаете, если честно, я не чувствовал застоя. Может быть, потому, что он еще только набирал силу. Может, потому, что спасала музыка. Да и какой застой, если мы, самодеятельные музыканты, постоянно, так или иначе сопротивлялись официально принятому направлению. В ректоратах нас не любили за длинные волосы и электрогитары. Но не подумайте, что мы занимались самовыражением и были способны осознать свое время. Мы были прилежными учениками. Играли в основном англо-американские шлягеры, пели про любовь. Нас привлекала музыка современного Запада, "чуждая советской действительности" - как утверждали газеты. Хотя советскую молодежь она почему-то устраивала.
-А исполняли её именно вы, студенты-технари?
-Да, нам это увлечение не грозило такими неприятностями, как ребятам из консерватории или Гнесинского. Ведь официальное отношение к поп-музыке было бескомпромиссно негативным. Для технарей же, например, миитовцев Кузьмина и Кельми, "архитектора" Андрея Макаревича музыка была хобби и к учебному плану отношения не имела. И еще одно преимущество - наши познания в технике. Усилители мы мастерили своими руками, бог знает из чего. Ведь о настоящей, покупной аппаратуре можно было только мечтать.
-И все же в какой-то момент хобби превратилось в профессию...
-Однажды пришлось выбирать. Или становиться инженерами, архитекторами. Или же идти и зарабатывать себе на жизнь музыкой. И тут увлечение перевесило институтский диплом. Но, в общем, самодеятельность и некоторый опыт работы на сцене позволяли уйти в музыканты-профессионалы. Многие так и сделали, и я в их числе. А вот Градский в ВИА по идейным соображениям не пошел. Надо отдать ему должное.
-Тут можно порассуждать о конформизме и творческих компромиссах, на которые соглашались профессиональные ВИА. Но как же при этом не сказать и о мучительности компромисса, о том, что порой он все-таки сопровождался прорывами к совестливости. Можно вспомнить и некоторые из ваших песен. "В мире нарисованном...", например.
-По сегодняшним меркам это были не ахти какие прорывы. Хотя... Сейчас проще судить прошлое. Но надо все же реально представлять себе ту атмосферу, то общество. Мы плыли в корабле и верили, что наш корабль - самый лучший в мире, нам именно это внушали. Правда, тех, кто задумывался, иногда посещали сомнения. Но человек жив надеждой, надежда грела, помогала выжить. Быть пассажиром - совсем не то, что смотреть на корабль со стороны, из другого времени.
- Удивительно, но и сегодня кое-кто считает, что тот корабль все-таки лучший, а некоторая неправда только на благо обществу. В популярном журнале популярный музыкант, лауреат и народный артист, не так давно с упоением рассказывал о героизме молодых строителей БАМа, которым в качестве свадебного подарка дали возможность вымыться в бане. Популярный артист считает, что это в порядке вещей, и вообще он хочет, чтобы был порядок, чтобы люди дружили и наконец-то напользовались свободой. Потому что свобода-де приносит массу негатива. Как вы расцениваете такую позицию?
-Я на стороне тех, кому в жизни не везет. Сочувствую им и не стараюсь убедить, что они должны смириться со своей долей. Когда-то, в застойные времена, написал об этом сочувствии песню. Там были такие слова: "Что же делать, верблюд, что же делать, верблюд, если в небо нас с тобой не берут, если даже никудышный подъем мы не крыльями берем, а горбом"
-Ваш путь к сегодняшней популярности был долгим. Тяжело, наверное, в искусстве на вторых ролях?
- Конечно, успех, популярность окрыляют. Артист должен знать, что встреч с ним ждут. Что сказать о теперешней моей известности? Она связана не только с ветром перемен. Понадобились новые имена, и редактора сделали ставку на меня. Без редакторов сам к всесоюзному зрителю и слушателю я бы не прорвался. Конечно, эти люди рисковали - разве можно в эстраде вычислить успех?! Я благодарен Ольге Молчановой за то, что предложила мне вести передачу "Шире круг" и сразу же включила в нее четыре мои песни. Я снимаю шляпу перед Борисом Пургалиным, который пробивал мне "Утреннюю, почту". Преклоняюсь перед настойчивостью Беллы Берлянд, уговорившей меня прийти в "Мелодию". Я искренне отказывался, так как не верил в затею с пластинкой.
- Думаю, дело не только в замечательных редакторах. Ведь они приглашали, пробивали, уговаривали музыканта, упорно стремящегося к высотам профессии. А профессионализма нашим рок-музыкантам, на мой взгляд, пока часто не хватает.
- От западных рок-музыкантов мы действительно отстаем. Это от опьянения свободой. Запад такой болезнью не болел. Мне очень понятна популярность "Ласкового мая". Дело не в скандалах, не в сенсационной шумихе. Просто у людей появилась потребность в негромкой музыке, обращенной к сердцу и душе. Надо было заполнить вакуум, и "Ласковый май" это сделал, опередив профессионалов более высокого класса. В эстрадном искусстве очень важно уловить настроение публики.
- У вас есть своя аудитория?
- Да. Моим слушателям от шестнадцати до шестидесяти. Есть давние поклонники, повзрослевшие и постаревшие вместе со мной. Но много и молодежи. Я не пытаюсь нравиться, но больше всего стараюсь установить контакт с залом. Поэтому никогда не выступаю под фонограмму.
- В эпоху хозрасчета и кооперативов не остаются ли в накладе творчество, искусство? Скажем, когда столичная "звезда" эстрады выезжает на гастроли в провинцию?
- Я против того, чтобы считать в чужом кармане честно заработанные деньги. Умный, инициативный, талантливый рабочий, инженер, журналист, как и музыкант, должен иметь, приличную зарплату. Хорошую работу надо поощрять. А если наш артист мотается с концерта на концерт, жертвуя творчеством, то это, прежде всего, говорит о его неуверенности в будущем. Ведь артист не защищен законом. Сегодня я на сцене, а завтра что-то случится с моим голосом, моими пальцами. Может измениться мода, все что угодно может произойти. Поймите же артистов -. им помощь необходима.
Что касается "провинции" и "столицы", то здесь все очень неоднозначно. На московских концертах большую часть зрителей составляют не москвичи. С другой стороны, на периферии публика и раскованней, и душевней. Не люблю выступать в маленьких зальчиках, потому что туда не всем желающим удается попасть. Попадают в первую очередь сытые, благополучные, заботящиеся о престижном.
- Когда-то давно музыка была вашим увлечением в свободное время. Потом она стала профессией. Чему же отдаете свой доеуг сегодня? О чем мечтаете?
- К счастью, музыки в моей жизни так много, что ни о каком хобби не помышляю. Музыка - и работа, и отдых. А еще книги, кино, люблю смотреть футбол и вкусно поесть. Мечтаю, чтобы у меня никогда не пропал интерес к жизни и к творчеству. Чтобы не разучился удивляться и верить в сказку.

-А исполняли её именно вы, студенты-технари?
-Да, нам это увлечение не грозило такими неприятностями, как ребятам из консерватории или Гнесинского. Ведь официальное отношение к поп-музыке было бескомпромиссно негативным. Для технарей же, например, миитовцев Кузьмина и Кельми, "архитектора" Андрея Макаревича музыка была хобби и к учебному плану отношения не имела. И еще одно преимущество - наши познания в технике. Усилители мы мастерили своими руками, бог знает из чего. Ведь о настоящей, покупной аппаратуре можно было только мечтать.
-И все же в какой-то момент хобби превратилось в профессию...
-Однажды пришлось выбирать. Или становиться инженерами, архитекторами. Или же идти и зарабатывать себе на жизнь музыкой. И тут увлечение перевесило институтский диплом. Но, в общем, самодеятельность и некоторый опыт работы на сцене позволяли уйти в музыканты-профессионалы. Многие так и сделали, и я в их числе. А вот Градский в ВИА по идейным соображениям не пошел. Надо отдать ему должное.
-Тут можно порассуждать о конформизме и творческих компромиссах, на которые соглашались профессиональные ВИА. Но как же при этом не сказать и о мучительности компромисса, о том, что порой он все-таки сопровождался прорывами к совестливости. Можно вспомнить и некоторые из ваших песен. "В мире нарисованном...", например.
-По сегодняшним меркам это были не ахти какие прорывы. Хотя... Сейчас проще судить прошлое. Но надо все же реально представлять себе ту атмосферу, то общество. Мы плыли в корабле и верили, что наш корабль - самый лучший в мире, нам именно это внушали. Правда, тех, кто задумывался, иногда посещали сомнения. Но человек жив надеждой, надежда грела, помогала выжить. Быть пассажиром - совсем не то, что смотреть на корабль со стороны, из другого времени.
- Удивительно, но и сегодня кое-кто считает, что тот корабль все-таки лучший, а некоторая неправда только на благо обществу. В популярном журнале популярный музыкант, лауреат и народный артист, не так давно с упоением рассказывал о героизме молодых строителей БАМа, которым в качестве свадебного подарка дали возможность вымыться в бане. Популярный артист считает, что это в порядке вещей, и вообще он хочет, чтобы был порядок, чтобы люди дружили и наконец-то напользовались свободой. Потому что свобода-де приносит массу негатива. Как вы расцениваете такую позицию?
-Я на стороне тех, кому в жизни не везет. Сочувствую им и не стараюсь убедить, что они должны смириться со своей долей. Когда-то, в застойные времена, написал об этом сочувствии песню. Там были такие слова: "Что же делать, верблюд, что же делать, верблюд, если в небо нас с тобой не берут, если даже никудышный подъем мы не крыльями берем, а горбом"
-Ваш путь к сегодняшней популярности был долгим. Тяжело, наверное, в искусстве на вторых ролях?
- Конечно, успех, популярность окрыляют. Артист должен знать, что встреч с ним ждут. Что сказать о теперешней моей известности? Она связана не только с ветром перемен. Понадобились новые имена, и редактора сделали ставку на меня. Без редакторов сам к всесоюзному зрителю и слушателю я бы не прорвался. Конечно, эти люди рисковали - разве можно в эстраде вычислить успех?! Я благодарен Ольге Молчановой за то, что предложила мне вести передачу "Шире круг" и сразу же включила в нее четыре мои песни. Я снимаю шляпу перед Борисом Пургалиным, который пробивал мне "Утреннюю, почту". Преклоняюсь перед настойчивостью Беллы Берлянд, уговорившей меня прийти в "Мелодию". Я искренне отказывался, так как не верил в затею с пластинкой.
- Думаю, дело не только в замечательных редакторах. Ведь они приглашали, пробивали, уговаривали музыканта, упорно стремящегося к высотам профессии. А профессионализма нашим рок-музыкантам, на мой взгляд, пока часто не хватает.
- От западных рок-музыкантов мы действительно отстаем. Это от опьянения свободой. Запад такой болезнью не болел. Мне очень понятна популярность "Ласкового мая". Дело не в скандалах, не в сенсационной шумихе. Просто у людей появилась потребность в негромкой музыке, обращенной к сердцу и душе. Надо было заполнить вакуум, и "Ласковый май" это сделал, опередив профессионалов более высокого класса. В эстрадном искусстве очень важно уловить настроение публики.
- У вас есть своя аудитория?
- Да. Моим слушателям от шестнадцати до шестидесяти. Есть давние поклонники, повзрослевшие и постаревшие вместе со мной. Но много и молодежи. Я не пытаюсь нравиться, но больше всего стараюсь установить контакт с залом. Поэтому никогда не выступаю под фонограмму.
- В эпоху хозрасчета и кооперативов не остаются ли в накладе творчество, искусство? Скажем, когда столичная "звезда" эстрады выезжает на гастроли в провинцию?
- Я против того, чтобы считать в чужом кармане честно заработанные деньги. Умный, инициативный, талантливый рабочий, инженер, журналист, как и музыкант, должен иметь, приличную зарплату. Хорошую работу надо поощрять. А если наш артист мотается с концерта на концерт, жертвуя творчеством, то это, прежде всего, говорит о его неуверенности в будущем. Ведь артист не защищен законом. Сегодня я на сцене, а завтра что-то случится с моим голосом, моими пальцами. Может измениться мода, все что угодно может произойти. Поймите же артистов -. им помощь необходима.
Что касается "провинции" и "столицы", то здесь все очень неоднозначно. На московских концертах большую часть зрителей составляют не москвичи. С другой стороны, на периферии публика и раскованней, и душевней. Не люблю выступать в маленьких зальчиках, потому что туда не всем желающим удается попасть. Попадают в первую очередь сытые, благополучные, заботящиеся о престижном.
- Когда-то давно музыка была вашим увлечением в свободное время. Потом она стала профессией. Чему же отдаете свой доеуг сегодня? О чем мечтаете?
- К счастью, музыки в моей жизни так много, что ни о каком хобби не помышляю. Музыка - и работа, и отдых. А еще книги, кино, люблю смотреть футбол и вкусно поесть. Мечтаю, чтобы у меня никогда не пропал интерес к жизни и к творчеству. Чтобы не разучился удивляться и верить в сказку.