Меня просили: ?Не пойте эту песню!?

Мы разговариваем с Малежиком в его иномарке. Энергичный и бодрый мужчина с гривой волос, подернутой сединой, сразу предложил мне перейти на <ты>. Заметив мою нерешительность, пококетничал: <Ну да, вы такая молоденькая. Я, наверное, кажусь вам дедушкой>.

- Вячеслав, - включаю я диктофон. - А как вы к цифре 60 относитесь?
- Знаете, я сначала хотел назвать концерт <Пятью двенадцать>. Но отказался, потому что без расшифровки это название было бы непонятно. А имел я в виду вот что: двенадцать - это цикл: 12 месяцев в году, 12 знаков зодиака, 12 апостолов и прочее.
Шестьдесят - это пять раз по двенадцать. Астрологи говорят, что к концу этого цикла происходит очередное обновление. Поэтому я надеюсь, что после того как мне треснет пять раз по двенадцать, мне опять придется пользоваться подгузниками, памперсами и прочей атрибутикой (улыбается). Хотя в старости этими вещами тоже пользуются (улыбается). А что касается моего юбилейного концерта в Кремле, надеюсь, что все, кто на него придут, будут пускать слюни от восторга.
- Какой свой период творчества вы считаете самым удачным?
- Наверное, самый активный период для меня был с 1982-го по 1992-й. Я был в новинку зрителям. Каждая моя песня была для слушателя открытием. Потом уже, когда народ, как говорится, раскусил меня, распробовал, стало сложнее. После <Провинциалки> или <Мозаики> трудно сочинять песни того же уровня: Тем не менее я считаю, что для меня все только впереди, и время мемуарной хроники для меня еще не наступило. Каждый год я выпускаю по пластинке. Я не пытаюсь скрыть свой возраст и считаю, что в каждом времени есть свои преимущества.
- Вы поете несколько другие песни, нежели те, что звучат по радио или телевизору. Вы чувствуете, что стоите особняком, как бы вне моды?
- Ну, я достаточно неглупый дядька и наверняка нашел для себя удобную философию. Во-первых, у меня на памяти достаточно случаев, когда я выходил на одну сцену с нынешними <звездами современной эстрады> и выглядел мало того что не хуже, а, скажем так, пользовался явным преимуществом у зрителя. Во-вторых, есть такая идея из <марксизма-ленинизма>, что капитализм характеризуется монополизацией. А при монополизации выживают только те ремесленники, которые создают раритетные штучки. Вот я как раз из тех ремесленников, кто делает раритетные штучки, совершенно не желая вступать в соревнование с корпорациями-монстрами. Сегодня успех артиста зависит в большей степени от СМИ, от пиара. И всем почему-то кажется, что если ты не в этой обойме, то тебе совсем плохо. Ну, не удалось мне создать себе такой пиар, как у Пугачевой, как у Леонтьева, у Лещенко или Кобзона. Ну и что? Значит, такая планида. И зачем мне себя сжирать? Я лучше напишу новую песню и выйду, улыбаясь, на сцену.
- Я коренная москвичка, но мне запала в душу ваша песня <Провинциалка>. Вас вдохновила на ее создание какая-то симпатичная провинциальная особа?
- Дело в том, что текст этой песни написал Михаил Танич. А я написал музыку и исполнил, - конечно, пропустив через себя. В советское время на телевидении меня действительно часто спрашивали: <А не оскорбим ли мы тем самым провинциалов?> На что я отвечал: <Так я ее люблю! А то, что ее качнуло на эскалаторе, нисколько не унижает ее достоинства>.
- Москвичи даже если и скрывают это, все-таки про себя раздражаются на приезжих. Вы, если не ошибаюсь, родились в Москве. Вы тоже думаете иногда: <Понаехали! Москва не резиновая!>
- Я чаще встречаюсь с обратной ситуацией. Например, я был, помню, приглашен на одну корпоративную вечеринку. И в качестве почетного гостя сидел за столом с двумя мужчинами, которые приехали в Москву откуда-то. И вот они сидели и рассказывали мне, как они ненавидят Москву и москвичей. Я не выдержал и говорю им: <Вы знаете, я тоже москвич. С какой стати вы ненавидите Москву? Чего вы тогда ломитесь сюда?> К сожалению, на сегодняшний день о москвичах судят вот по этой массе очень энергичных, с горячей кровью, предприимчивых людей, которые приезжают в столицу как конкистадоры в Америку. И, к сожалению, многие из них приезжают завоевывать не духовные богатства, а материальные. Такую Москву и таких москвичей я не люблю. Я люблю Москву, которую воспел Окуджава, и москвичей - застенчивых и не хамовитых.
- Ваши предки из Украины?
- При Сталине, если вы знаете, во время коллективизации и продразверстки, люди бежали из Украины, спасаясь от голода. И мой отец пацаном тоже сбежал в Москву. Потом и его отец, мой дед - он был портным - тоже уехал из деревни в Москву. Но деда в Москве репрессировали: он попал в тюрьму - по чьему-то наговору. А мать просто поехала в Москву учиться. Половина моих родственников на Украине. Половина - по матери - из Тульской области.
- Жили бедно?
- По-разному. Отец работал шофером. Бывало, чтобы прокормить семью, он крутил баранку столько, что едва не засыпал за рулем. Мама была учительницей, но отец считал, что мать не должна работать, а должна заниматься воспитанием меня. Денег действительно было немного. И если бы бабушка не присылала нам поросенка, зарезанную овцу, картошку, яблоки и мед, нам было бы совсем туго. Жили мы на Белорусской в таком гетто московском - двухэтажные дома с туалетом на улице. Я другой жизни тогда не видел, поэтому у меня это даже не вызывало дискомфорта. Но я понимал, что мне в жизни никто не поможет, я должен сам пробиваться. Это было для меня мощным стимулом.
- Как родители смирились с тем, что вы решили стать артистом? Ведь для большинства это вообще не профессия.
- Когда я был маленьким, меня отдали в музыкальную школу. С прицелом, что я научусь играть на баяне и у меня будет гарантированный кусок хлеба. В 12 лет я уже играл на свадьбах, несмотря на то, что был ростом мал - меня с трудом можно было разглядеть из-за баяна. А вот когда я уже учился в институте на инженера и начинал играть рок-н-ролл, тут действительно начались сложности. Отец кричал, что разрубит гитару. Зато когда меня стали показывать по телевизору в КВН, я вышел из опалы.
- Как вы решились окончательно уйти в шоу-бизнес?
- Я ведь в молодости играл альтернативную музыку. Думал, пойду в <Веселые ребята>, заработаю там на хорошую гитару и вернусь в альтернативу. Но мне так понравилось в <Веселых ребятах>! Хорошая аппаратура, сильные музыканты, транспорт: не нужно таскать на себе эти колонки... Плюс успех у девушек. Ну и, конечно, заработок. Когда ты после 80 рублей в месяц условно начинаешь получать 800 рублей - это производит впечатление. Правда, тогда все вокруг мне говорили: <А что ты будешь делать, когда тебе будет пятьдесят?> А я смотрю на себя теперь и думаю, что все сделал правильно.
- У вас есть песня <А у лилипутиков ручки меньше лютиков>. В Америке эту песню запретили бы, потому что она неполиткорректная.
- Да, меня пригласили на передачу, посвященную неполиткорректности, на которой выступали наши уважаемые лилипутики или, как они называются, маленькие человечки. Они просили: <Товарищ Малежик, не пойте про лилипутиков!> Но это стихи Юнны Мориц. Я песню эту сочинил для моего старшего сына Никиты. Он не выговаривал букву <л>. Я подумал, что это очень хорошие стихи для тренинга <Лилипучий лилипутик лизал лиловый, кисло-сладкий, сладко-кислый, в общем, очень леденцовый:> Когда я сочинил эту песню, я даже предположить не мог, что у нее будет такая счастливая коммерческая судьба, что она станет танцевальным хитом всех времен и народов. И тем более не думал, что она может кого-нибудь обидеть.
- А вам женщины нравятся маленькие или высокие?
- Я считаю, что самое важное - искры, которые пролетают между мужчиной и женщиной. А не цвет волос или габариты.
- Вы влюбчивый?
- Ну, бывало. Я вообще считаю, что песнопения - это своего рода тетеревиный ток, на котором самка определяет самца. Сходите в лес - там тетерева такое выдают, завлекая самку тетерку!
- И вы тоже так - завлекали?
- И, как правило, достаточно успешно. А что такое пение, прости? Разве это не завлечение? Я считаю больше, взять в руки гитару перед женщиной, это сродни браконьерству. Но мне даже не надо было кого-то специально охмурять. Сыграл на гитаре - отошел в сторонку. Человек о пять к тебе подойдет обязательно. И через них, как через ситечко, просеиваешь ту, с которой ты сегодня уйдешь: У меня было стихотворение: <Ах, девушки, вы были красивы, а я красиво пел>.
Елена КАРПЕНКО, "Вечерняя Москва"