Чего еще желать выпускнику Института железнодорожного транспорта?
Достигнув отметки 65, Вячеслав Ефимович для большинства своих слушателей остается просто Славой, потому что энергия и оптимизм ему не изменяют.
В отличие от большинства артистов его поколения Малежик продолжает выпускать новые пластинки, гастролировать. Петербургский вечер артиста, посвященный его 65-летию, состоится 26 февраля в Концертном зале «У Финляндского». Накануне Вячеслав ответил на вопросы «Вечёрки».
Хиты появляются в момент отходняка
— Вячеслав, что вам подарили на юбилей?
— По-моему, не очень скромно всему свету сообщать, что именно тебе подарили, да еще перечислять, кто и что подарил конкретно. Да и ценность подарка невозможно измерить в денежном эквиваленте. Так что давайте лучше расскажу, что я сам себе подарил! В качестве подарка себе я выпустил книжку «Понять, простить, принять…», куда вошли тексты моих песен, маленькие мемуарные рассказики, а также — неожиданно даже для меня самого — большое количество стихотворений, которые я писал в разные годы, но со сцены не исполнял. Готовлю и еще один подарок: заканчиваю запись нового альбома, который назову по песне, написанной на стихи питерского поэта Евгения Звонцова, — «Дом времени».
— Евгений Звонцов? Признаться, я незнаком с таким автором…
— Мне тоже трудно о нем сказать, потому что это какая-то виртуальная фигура. В конце 80-х ко мне подошел человек, сказал, что он Евгений Звонцов, и предложил несколько стихотворений, причем все были достаточно качественные. И я написал несколько песен. Но он работал не сам по себе, а в какой-то творческой корпорации, куда входило несколько поэтов, а также люди, которые бегали и распространяли эти песни на радио и ТВ. Когда я год назад захотел поставить песню на стихи Звонцова в мой альбом неизданных песен, то в РАО (Российском авторском обществе) мне сказали, что нельзя этого делать, потому что Звонцов ушел из жизни, не прошло полугода и непонятно, кто унаследовал права. По секрету скажу, когда этот человек приносил мне стихи, то, с одной стороны, он мне понравился, были у него какие-то звонкие рифмы, а с другой... он был перманентно пьян.
— Вам на пути то и дело встречаются такие самородки…
— Да уж… Больше того, практически все авторы, с которыми я добился успеха, сильно выпивали. Однажды задал вопрос такому автору — Юрию Петровичу Ремеснику, простому рабочему-крановщику из Азова, с которым мы написали песни «Любовь-река», «Попутчица», «Виноват, мадам, виноват» и другие: «Когда вам лучше всего пишется?» Ответ услышал неожиданный: «Во время отходняка…»
Стихи и дамы постбальзаковского возраста
— Вы ведь почти всегда писали музыку на стихи других авторов. И вдруг разродились целой книжкой своих собственных стихов...
— Когда меня пытались объявлять как «поэта», я лишь иронизировал по этому поводу. Томики Пушкина и Мандельштама в книжном шкафу не давали съезжать моей крыше. А стихи, которые я писал, особенно в прежние годы, были дневниковыми записями, к которым я никого не допускал, считая себя графоманом. Но тут перечитал и подумал: «Если не сейчас, то когда?» И эти «дневниковые стихи» я выпустил в свет практически без правок. Начни я резать и добавлять что-то, это было бы нечестно по отношению к себе и к поклонникам.
— Среди ваших зрителей сейчас много молодежи? Вы однажды обмолвились, что главный слушатель Малежика — дамы бальзаковского возраста…
— …Еще и постбальзаковского! А также их мужья, которых «мои» женщины привели на концерт. Есть, конечно, и молодежная фракция. Но все-таки молодой зритель живет в танцевальных ритмах, там свои герои… И глупо было бы мне натягивать модный прикид, закрашивать седину, ложиться под нож пластического хирурга! Хотя многие мои коллеги-сверстники именно так и поступают.
— За столько лет гастрольной работы вы наверняка накопили немало курьезных, забавных случаев…
— Так сразу не вспомнишь… Но вот забавная история произошла, когда мы с «Голубыми гитарами» были на гастролях в городе Николаеве. Тогда в Румынии началось сильнейшее землетрясение, докатившееся до России. И вот я стою на сцене, пою и вдруг слышу какой-то гул, штукатурка сыплется на голову. Я подумал, что кто-то из своих меня разыгрывает, и продолжил петь. Так до конца и допел, а потом выяснилось, что по городу паника была страшная, люди из домов выскакивали, метались…
Жизнь, поделенная на пятилетки
— Вы прошли огромный путь на эстраде. Какие вехи своей биографии считаете самыми значимыми?
— Как дитя советской эпохи, я всю свою жизнь поделил на пятилетки, которые, в свою очередь, разделил на год решающий, определяющий, завершающий (смеется)… Учеба в музыкальной школе, обучение в Московском институте железнодорожного транспорта, параллельно с этим выступления в самодеятельных вокально-инструментальных ансамблях. После окончания института меня пригласили в ВИА «Веселые ребята», после чего были «Голубые гитары», «Пламя». По сути, как солист, я состоялся только в возрасте под сорок. С 1986 года работаю сольно. Как под гитару и рояль, так и вместе с группой «Саквояж». К важным вехам, наверное, можно отнести факт, что я довольно долгое время был ведущим популярной ТВ-программы «Шире круг», где мы работали вместе с Аленой Апиной и Катей Семеновой. Честно говоря, даже не припомню, сколько у меня альбомов. Надо спросить у «Яндекса»! Для меня важней то, что песни по-прежнему пишутся, что на выходе новый альбом.
— А вы не только в творчестве, но и в обычной жизни — оптимист, романтик?
— Пожалуй, да. Хоть и получал оплеухи, но мне гораздо приятней жить с открытым забралом, верить, что жизнь — добрая и милая штука. И не ждать, когда кто-то влезет мне в душу и натопчет там ногами. Я всегда работал с энтузиазмом, строил большие планы, но где-то лет в сорок обнаружил, что вроде всего намеченного достиг: собираю дворцы спорта, продаю альбомы миллионными тиражами, у служебного подъезда толпы поклонниц, да и коллеги относятся ко мне с уважением. Чего еще желать выпускнику Института железнодорожного транспорта (смеется)? Честно говоря, тогда подрастерялся. Потом, конечно, взял себя в руки, начал работать, «карабкаться», но с тех пор по большому счету плыву по течению. Глобальных целей себе не ставлю, зато испытываю удовольствие от самого процесса.
Сын уже записал альбом в Лондоне
— Вы ведь женились довольно поздно… Наверное, была пышная свадьба?
— Оригинальная! В день свадьбы у меня было запланировано аж три концерта, от которых никак не отвертеться. Получил штамп в паспорте и — побежал! Когда наконец попал на торжество по случаю моего бракосочетания, трезвых там практически не было. Некоторые гости кричали не «горько!», а «за именинника!».
— А как продвигается карьера вашего сына — талантливого музыканта Ивана Малежика? Это папа ему помогает?
— Ваня говорит, что ему музыкальная фамилия всегда мешала. И он меня не подпускает к своему творчеству, хотя я несколько раз пытался: «Вань, может быть, тебе помочь по форме, подсказать идею, от которой ты оттолкнешься?» — «Нет, спасибо, не надо! Ты понимаешь, меня и так все клюют, что, мол, папа помогает, а мне важно самому знать, что этого не происходит. Во-вторых, там будет твоя… старческая энергия». Я посмеялся, но согласился, что не стоит мне трогать сына. Да и честно говоря, я уже не очень понимаю алгоритм сочинительства и аранжировки той музыки, которая ему нравится, не чувствую этой эстетики. Он сам очень креативный малый: вот съездил со своей группой в Англию, они записали там в отличной студии 10 треков на английском языке с саундпродюсером известного проекта «Florence & The Machine». Это очень серьезный уровень, работа получилась действительно достойная. Сейчас пытается сам снимать какие-то ролики, выступает в небольших клубах. А мне говорит: «Папа, я у тебя единственное прошу — чтобы ты в меня верил».
