Себя я сделал сам

Тонкий лирик, вечный романтик, замечательный автор-исполнитель Вячеслав Малежик 17 февраля отмечает свой день рождения. Накануне этой даты музыкант дал интервью сайту «Радио Шансон».

— Вячеслав, скажите, когда вы поняли, что именно музыка станет вашей профессией?

— Знаете, мои приоритеты в жизни формировались достаточно долго. Дело в том, что в школе — как это ни покажется странным — я серьезно увлекался математикой. Мне легко давались и другие предметы, и я вполне мог бы выйти на золотую медаль. Но не сложилось, потому что на уроках истории я задавал слишком много лишних вопросов.

— А музыкой занимались?

— Да. Параллельно я успешно учился в музыкальной школе по классу баяна. И когда приезжал на лето к бабушке — был первым парнем на деревне. Мне было лет 11-12, ростом своим я тогда похвастаться не мог — метр с кепкой. И хотя из-за баяна был едва виден, на свадьбах и на танцах уже играл вовсю! Еще помню, что люди специально приезжали из близлежащих деревень, чтобы послушать меня. В их поселках не было клубов — и, соответственно, не было кино и танцев.

— Но зато у них был Малежик…

— Ну да. Все собирались у дома моей бабушки, и я для них играл час-полтора весь послевоенный репертуар. Бесплатно, разумеется.

— То есть это был полноценный концерт живой музыки. Думаю, вы пользовались оглушительным успехом у девочек, верно?

— Да, у девчонок успехом я пользовался. Хотя в двенадцать лет мне это особо и не нужно было. Другое интересовало.

— Вячеслав, все ваши песни — о любви. А историю своей первой любви помните?

— Конечно. Я писал об этом, и в одной из моих книг есть рассказ под названием «Кино про любовь». Перед тем, как перейти к основному сюжету, я как раз вспоминаю, как это было. История, на самом деле, смешная. Моя самая первая возлюбленная, потащившая меня в стог сена, думаю, разочаровалась. А все потому, что перед этим важным мероприятием мы всей нашей дружной компанией посетили колхозное поле, где от души наелись гороха. И в тот самый момент, когда мужчина просто не имеет права разочаровать свою даму, случилось страшное. Естественно, я мог думать только о том, как удержать себя на высоте — и в итоге так и не понял, как все там произошло. И произошло ли?..

— Какая драматическая история — девушка, баян, стог сена… И все же, несмотря на любовь к музыке, после школы вы поступили в Московский институт инженеров транспорта.

— Да, и я был абсолютно уверен в правильности сделанного выбора. Сомнения меня не мучили, все шло по плану. Дело в том, что однажды отец объяснил мне, что мужчина обязан кормить свою семью — поэтому и специальность была выбрана «надежная».

К тому моменту я уже вовсю играл на гитаре — это хобби и определило мой дальнейший выбор. Учебе я стал уделять гораздо меньше времени, чем требовалось, и каждую сессию отец грозился разбить мою гитару, потому что, по его мнению, освоение профессии железнодорожного технолога было куда важнее «бренчания». Так что однозначно могу сказать, что как музыкант я сделал себя сам — родители в этом участия не принимали.

После окончания института меня распределили с окладом 85 рублей 30 копеек. И тут я понял, что на эти деньги семью не прокормить точно, нужно что-то предпринимать.

— То есть вас можно отнести к тем счастливчикам, у которых хобби стало профессией?

— Совершенно верно. Дальше пошло по нарастающей. И до того, как я стал заниматься сольной карьерой, успел поучаствовать в двух любительских и трех профессиональных коллективах.

— Про любительские затруднюсь сказать, а вот профессиональные — это «Пламя», «Веселые ребята», «Голубые гитары»...

— Да, верно. А затем я создал свой собственный коллектив, который впоследствии стал называться «Саквояж», и записал диск-гигант Кафе «Саквояж», который разошелся тиражом в два миллиона экземпляров.

— Впечатляюще! Вячеслав, вы из тех музыкантов, кто очень тщательно работает со словом — в ваших песнях прекрасны и мелодии, и стихи. Знаю, что многие замечательные композиции были созданы в содружестве с поэтом Юрием Ремесником — «Попутчица», «Любовь-река». Есть песни на стихи Михаила Танича — «Я верю», «Недавно и давно». Но ведь вы и сами сочиняете стихи?

— Не только стихи, но и прозу. У меня уже вышли три книги — «Понять, простить, принять...», «Портреты и прочие художства» и «Снег идет 100 лет». Во второй книге акцент сделан именно на прозу. Сейчас готовится книга детских стихов под названием «Рыжик», а иллюстрируют ее мои племянницы.

— Книжка для детей? Как неожиданно!

— Дело в том, что у меня был такой опыт с младшим сыном Ваней — я ему каждый вечер сказку рассказывал, получался такой мини-сериал про приключения Ванечки, Зайчика Тук-тука и Волка. Мне интересен этот опыт, детских книжек я еще не писал.

— А как обстоят дела с музыкой? Ждать ли нам новых дисков?

— Да, в ближайшее время выйдет моя новая программная пластинка «ВИА-Малежик». Кстати, о песнях. Мало кто знает, но у «Попутчицы» есть сиквел, тоже на стихи Ремесника — встреча лет этак двадцать пять спустя. Там герои снова встречаются, но настроение совсем другое. И еще расскажу о песне «Недавно и давно». Стихи написал Танич, я сочинил на них мелодию, напел ему. Вижу — Михаилу Исаевичу понравилось. Но он сказал: «Нельзя. Я эти стихи для Яна Френкеля написал». Ну, нет — значит нет. А потом Танич звонит и говорит: Запиши все же свою версию». Я записал, отдал ему послушать. Танич думал дня три-четыре, а потом позвонил и сказал «Забирай себе». Видно было, что решение далось ему нелегко.

Когда песня была готова, мы стали думать, кому же ее отдать исполнять? Танич говорит: «Давай Юрию Никулину предложим, я позвоню ему». А в песне есть такие строчки: «И еще до старости двести лет, потому что старости вовсе нет». Юрий Владимирович, которому на тот момент было уже далеко за шестьдесят, послушал и говорит: «Знаете, Вячеслав, вам самому надо ее исполнять. Если в моем возрасте петь такие строчки, то это будет отдавать старческим брюзжанием. А в сорок лет это будет звучать совершенно иначе». Так песня осталась в моем репертуаре.

— Вы пришли в эфир программы «Живая струна», где артисты поют вживую, без фонограммы. К слову сказать, не каждый отважится вот так прийти и спеть. Как вы считаете, а можно ли пользоваться фонограммой? Насколько честно такое общение со зрителем?

— У меня нет постоянного музыкального коллектива — это мое принципиальное решение. Проще и честнее вступать во временные трудовые отношения — когда ты нанимаешь музыкантов, чтобы отыграть концерт. Ребята приходят, ставят ноты и совершенно спокойно играют. Что же касается фонограмм — я пользуюсь ими в редких случаях, например, на корпоративах. Я включаю фонограмму-сопровождение, но пою всегда вживую. Я вообще считаю, что отношения исполнителя и зрительного зала настолько любопытны с точки зрения энергообмена, что люди, которые лишают себя удовольствия петь вживую, очень сильно недополучают. Потому что этому обмену, этому живому общению никакого денежного эквивалента нет и быть не может.

— Одна из ваших песен, которую исполнял Николай Караченцов, называется «Я верю». Скажите, а во что верите вы?

— Я верю в свой ренессанс, верю в то, что свою лучшую песню я еще спою! Пусть и вас никогда не покидает надежда, а нашу беседу мне хотелось бы закончить написанными мною строчками:

Поживем мы взахлеб, а фанера — отстой.
От нее, как в цинге, выпадают все зубы.
Новый день начинается там, за горой,
И противиться этому, милая, глупо.

Залина Хохоева, Интернет сайт «Радио «Шансон» 17.02.2014