«Записки скелета в шкафу»

Музыкант Вячеслав Малежик уже выступал на страницах «РП» со своими ироническими, а местами и сатирическими текстами. Читатель Малежика должен настроиться и быть готовым к самым непредсказуемым сюжетным полетам, даже если дело происходит в замкнутом пространстве. Это не помеха.

Журнал «Русский пионер» № 5(83) июнь-август 2018 г.


1. О себе

Я так давно жил на своей (назовем это по-старорежимному) жилплощади, что уже сбился со счета, сколько мне лет. Звали меня по паспорту Игорь Петрович, фамилия тоже была так себе — Беляев, но когда-то я был… Да-да, был и блистал в очень даже желанных для многих кругах. Был для одних Игорем, для других Игоряхой, для третьих, с кем развесело выпивал, был Горынычем. И я успешно носил все три части сегодняшнего имени.

Игоряхой меня называла Кристинка, или Крыська, как я ее величал в период расцвета нашего бурного романа. Успешным или неуспешным был этот роман, не мне судить. С одной стороны, Крыська от меня умирала и я мог ею вертеть как только заблагорассудится. Заблагорассудится… Какое сложное слово — и «благо»-то в нем есть, и «рассудок». А как раз благао-то и рассудка в моих действиях было ах как мало. Мы летели, именно летели, а не плыли по течению. Крутые перекаты и омуты постоянно подстерегали нас на развеселом пути. Но мы не свернули себе шею, и Крыська даже умудрилась на одном из крутых поворотов «реки нашей жизни» подцепить отменного женишка: богатенького, умненького, с перспективой и с приличными родителями. Мне Крыськин избранник не сильно мешал жить, и я получал по-прежнему ласку, внимание и даже иногда подарки от своей потихоньку становящейся бывшей. А потом возбухли ее родители: «Как так? Почему? Сколько это может продолжаться?» И Крыська начала грус­тить, и ей все чаще приходила в голову мысль: «С этим надо что-то делать!» А с другой стороны, и Крыська мной крутила так, что я удивлялся ее буйной фантазии.

И однажды, собрав большую сумку жратвы, положив в нее сменную одежду, Кристинка запрятала меня вместе с сумкой в родительский шкаф, в самый дальний угол. Поначалу в шкафу жилось совсем неплохо: Крыська заглядывала в гости, и мы вовсю развлекались на родительской кровати, параллельно обсуждая смешные «достоинства» Крысиного жениха. Потом, правда, она вдруг сказала:

— Это не здорово, что мы за спиной Алексея обсуждаем его недостатки.

Я понял и все чаще стал наблюдать следы нашего взаимного отчуждения. Меня, собственно, не тяготила жизнь в шкафу, и я даже как достоинство воспринимал, что меня не показывают в приличной компании. Тем более что Игорь Петрович часто заглядывал в гости и мы до хрипоты спорили, окунаясь в его научные проблемы. Горыныч тоже нет-нет да и заскакивал в гости с бутылочкой чего-нибудь интересненького. Так я и жил, пока однажды не услышал, как Крыська обещала матери вычеркнуть меня из своей жизни. И с этого момента я почувствовал, как плоть отделяется от моих костей и я постепенно превращаюсь в «скелет в шкафу».

И живу я в этом состоянии долгие годы, размышляя, не являются ли моими родственниками Кощей Бессмертный и Вечный Жид. А Крыська тем временем давно состарилась, и на нее не очень приятно смотреть, когда она вертится около зеркала, вмонтированного в дверцу моего шкафа.

Горыныч докирялся до того, что врачи его зашили, и он теперь проживает в теле Игоря Петровича, но на моей жилплощади. Такие вот странности нашей жизни в образе «скелета в шкафу». Игорь Петрович несколько раз пытался проведать меня, но Крыська резко сказала, что никакого Игоряхи не помнит и что надо обратиться на телевидение в передачу «Жди меня» — там помогут, там всем помогают. Бог ей судья. Но, судя по всему, Кристина стесняется даже своих воспоминаний обо мне, и поэтому жить мне в этом шкафу вечно.

2. Историческая справка

А собственно, почему нет? За годы супружеской жизни Крыськина плоть часто толкала ее на различные приключения. Естественно, Алексей, ее благоверный, обо всем этом не догадывался. И постепенно моя жилплощадь превращалась в мужское общежитие, где обживались разнообразные по уровню достатка, возраста, социального статуса мужские особи.

Алексей, правда, тоже пару раз отличился, и в итоге на женской половине поселились сначала одна, а потом еще парочка очкастых девиц. Потом во время сессии, а Алексей Федорович был еще и профессор, появилась очень даже ничего нимфетка, которая, видимо, таким образом сдавала очередные экзамены. Я подсуетился, дал Игоряху в полный рост, и Лешина двоечница получила наглядный урок мастерства в этом приятном деле. А что? У меня есть перспективы выбраться из этого нафталина? Я эту студентку развращал? Да она сама кого хочешь всему, чему угодно, научит… А потом непонятно, будет ли конец этой истории… Выберусь я из этого шкафа или нет? Игоря Петровича я в себе окончательно изжил и даже не мечтал заниматься научной работой. Короче, находил я свои маленькие радости в шкафу, смотрел вечерами в специально приспособленное мной отверстие телевизор. Сравнивая свою, имени Игоряхи, жизнь с той, которую крутили по телику, пришел к выводу, что та моя развеселая «совковая» была веселее и даже духовно богаче нынешней. Ну да, не едали мы лобстеров, но кайф от мелких креветок в пивбаре «Жигули» был, пожалуй, покруче замешан, чем все нынешние, когда уже не знаешь, что выпить, нюхнуть или уколоть, чтобы вернуть себя к комфортному плаванию по жизни. Честно… Да ладно, не буду брюзжать, я же еще молодой скелет. И я живу воспоминаниями, которые у меня никто не отнимет — ни Крыська, ни Горыныч. Хочу сказать, что если бы я захотел, то мог бы запросто свалить в «самоволку» в соседний клубешник. А почему нет? Кто за мной следит вечерами? А денег в карманах одежды, хранящейся в шкафу, можно надыбать достаточно. Но не хочется греметь кос­тями и пугать молодежь ветхозаветными шуточками. Живите… А я полистаю перед сном свою память, чтобы войти в состояние комфорта.

3. Вика

Вечером заскочила Вика (так звали Лешкину нимфетку).

— Ты кофейком не богат? — с порога спросила она.

— Заходи, сейчас чего-нибудь придумаем.

Я не спеша приготовил кофе и приготовился за его чашечкой поболтать с Викой о том, как она не уберегла себя и оказалась в такой, скажем так, спорной компании. Вика еще не успела обзавестись новыми дружками в нашем шкафу и поэтому невольно тянулась ко мне, потому что я не грузил ее серьезными разговорами и не задавал девочке неудобных вопросов. Собственно, и наше грехопадение прошло как-то так, между делом, что ли? Я не мучил ее проблемами морали, но всячески показывал, что я ей благодарен и что мне с ней было здорово.

Мы не спеша потягивали кофеек, болтая о всякой всячине, и наконец Викулю прорвало.

— Ты, наверное, считаешь меня дурой?

— С чего ты взяла?

— Ну как же? Переспала с мужиком, с которым не только не справила удовольствия, так он еще отправил в эту ссылку, в шкаф?

— Знаешь, от того, что ты такая греховодница, я только выиграл — жизнь моя засверкала всевозможными красками.

— Ну, это-то понятно. Ты, милый, такой же эгоист, как все мужики, — пробормотала Вика.

— Хотя меня как несостоявшегося отца интересуют все-таки основы твоего грехопадения, — улыбнулся я, стараясь погасить Викину агрессию.

— Ты не поверишь, но я же предмет Алексея очень даже прилично рассекаю.

— И чего тогда? — в непонимании пожал я плечами.

— Знаешь, а был один, всего один взгляд (ха-ха) профессора на мои коленки во время сдачи экзамена. И я увидела, как его буквально затрясло от вожделения. Ты удивишься, но меня почему-то тоже тряхануло. К сожалению, в постели ничего подобного ни я, да и он не почувствовали. Было много суеты, а теперь вот счастье без всякой диеты превратиться в соблазнительные кости.

— Ладно, Вик, — приобнял я девчонку, — мы еще потрясем этими самыми костями. Как тебе нравится такое объявление: «Встречайте, уникальный танец двух скелетов из старинного шкафа!»

Вика надолго замолчала, и я не торопил ее. Она должна была смириться со своим новым положением. Девочка должна была понять, что жизнь вне пределов шкафа, на воле значит, мало отличается от тюрьмы в компании скелетов. Но для этого понимания должно пройти определенное время.

— А знаешь, у тебя не все так безнадежно, как у меня.

— Это еще почему? — почти выкрикнула Вика.

— А потому… Зная Крыську, могу предположить, что Леша ей надоест, что у нее уже и случалось (смотри, сколько его соперников живет на мужской части шкафа). Так что она может влюбиться и бросить твоего профессора, и тогда Леха, а я знаю мужиков, проболтается о тебе своим дружкам, ты перестанешь быть запретным плодом, и выпустит тебя на свободу.

— Эх, твоими бы устами… А чего ты кофе пьешь? Сердце не выскочит? Не пора ли вам, милый скелетик, заняться мной? — сказала Вика и потащила меня в чащобу Крыськиных шуб.

Я сопротивлялся, но не так чтобы очень.

4.   Рассуждения

Проживая, и достаточно комфортно, в качестве скелета в чужом шкафу, я задумался… Задумался над тем, построил ли я свой персональный шкаф, и если построил, то кто и в каком количестве там проживает. Вроде за свои похождения по паркету с различными гражданками я себя не осуждал. А чего осуждать? В своих походах я чувствовал себя героем и совершенно не прятал от окружающих своих побед на любовном фронте. Не хвастался, но и, боже упаси, не стеснялся ни одного из своих грехопадений. Все мои избранницы мне были любы, больше того, практически каждый раз я увлекался, а расставания происходили мирно, без битья посуды и глупых истерик. Так что я вел обычный среднестатистический образ жизни, не мешая никому из ближайшего моего окружения.

Но это я проинспектировал Игоряху, проживавшего в моем теле. А как там обстояли дела с Горынычем, который с Игоряхой практически не пересекался? Фраза «Рожденный пить любить не может» была в моем поведении основополагающей, и я никогда не смешивал два этих дела вместе. Отправляясь с дружками выпивать, я напрочь отсекал мысли о прелестницах. Куда смот­рел в это время Игорь Петрович, я не знаю. Наверное, он считал, что для успешного продвижения по карьере он должен время от времени расслабляться. И вот теперь я мотаю свой срок в чужом шкафу и не очень-то надеюсь объединиться с Игорем Петровичем. Горыныч, тот, как завязал с выпивкой, пришел ко мне на мою жилплощадь, да и остался. Ему-то легче пришлось — никто его в шкаф не заселял, его все любили и всем миром спасали. Вот… А я тяну свою лямку и не знаю, чем все это закончится. Примет ли меня с подмоченной репутацией Игорь Петрович, если, знамо дело, удастся вырваться из моей обители, не знаю. Да, впрочем, у нас здесь в шкафу подобралась неплохая компания, а с появлением Вики у меня начался просто какой-то ренессанс. Вон и Витек, музыкант популярного ВИА, все норовит завести со мной дружбу. Пойду зайду к нему в гости, он хотел о чем-то со мной потрепаться.

5. Витек

Он был расклешенным волосатым усатым музыкантом, этаким Сержантом Пейппером советского разлива. Гитара, которая примостилась рядом с ним в углу его обители, позволяла думать, что мне придется окунуться в пучину творчества вместе с молодым дарованием.

— Ты, надеюсь, на меня не сердишься? — спросил Витек, когда я расположился на стуле, любезно мне предложенном хозяином заповедного угла нашего развеселого шкафа.

— Да бог с тобой, Витя.

— Я ее не собирался отбивать у тебя. Да и вообще ничего не собирался. Все вышло само собой.

— Это очень похоже на Крысю.

— Забавно ты ее называл — Крыся!

— А ты ее как величал? — спросил я.

— Я? Она откликалась у меня на имя Кельми.

— Ты молодец, голова работает!

— Тем и живу… Собственно, я хотел тебе поведать историю своего грехопадения.

— Так и грехопадения? — ответил я через паузу. — Должен тебе сказать, что Крыська давно меня не интересует.

— Да-да, грехопадения. А то чего бы я тут торчал? Представляешь, она назвалась журналисткой, желающей взять у меня интервью.

— Узнаю брата Колю, — голосом С. Юрского, исполнителя роли Остапа Бендера, ответил я. — И что дальше?

— Я отвечал на ее вопросы, пел новые песни, а потом не знаю, как мы оказались в койке.

— Ты не знаешь, а я знаю как, хочешь расскажу?

— Не надо… Я даже в нее влюбился. Веришь, я даже написал новую песню…

— И, наверное, хочешь, чтобы спел ее Крис Кельми?

— Ну да, что-то в этом роде.

— Ты мне ее обязательно покажи, я должен до конца понять, что же я потерял в этой жизни.

Витек что-то еще долго бессвязно бормотал-объяснял, потом взял гитару и запел:

От моих вокзалов до твоих перронов
Мы блуждали рядом, но не вместе.
И желтели листья на осенних кронах,
И к тебе дорогу отыскала песня.

ПРИПЕВ

Зачем шагнула ты навстречу?
Зачем горел для нас закат?
Зачем укрыл тебя промозглый вечер?
И все слова вновь невпопад!

Я уходил от Витька на свою территорию, искренне радуясь за Крыську, которая так весело и беззаботно прожигала свою жизнь.

6. И снова Крыся

А однажды в пятницу вечером, когда я уже было собрался посмотреть по телевизору развлекательную передачу, в шкафу без всяких предупреждений появилась КРЫСЯ.

— Ты чего к нам? — спросил я Крыську, будто мы расстались пять минут назад.

— Да вот! Решила сменить обстановку и пожить немного с вами… Заодно прибраться в любимом шкафу.

— Ты о нашей «родине» говоришь будто о грязной посуде, которую надо засунуть в машинку и перемыть.

— А как ты мне прикажешь о шкафе, который украшает мой дом, говорить? С придыханием? Тем более что в нем живет черт знает кто?!

— Ну, положим, большую часть населения ты знаешь, даже, скорее всего, помнишь, кого и за какие проделки ты сюда поселила.

— Ты как всегда, Игоряха, прав, но я видела сегодня каких-то тусклых девиц… Это что, мой Леха?

— Леха, Леха…

— Да, парниша совсем без полета… Представляю, кем бы ты заселил шкаф, будь твоя воля.

— А я и заселил… Только мой шкаф базируется совсем в другом месте. А этот… Здесь мне приходится использовать то, что ты, а теперь и Алексей мне предоставляете для дружбы и общежития.

— Поганой метлой всех из моего шкафа.

— Крысь, а репутация?

— Ничего, Леха переживет, а я так только легче вздохну!

— А я? Я же ко многим уже привык, а Викой я просто увлечен.

— Вот Вика и вылетит отсюда в первую очередь. Я тут собираюсь пожить некоторое время, и эта потаскушка будет тебя отвлекать от меня. Так что, милый, сегодня вечером большая стирка, спрячься на время, чтобы я тебя ненароком не вымела.

— А вымети меня, пожалуйста. Ты не представляешь, как мне надоел твой шкаф.

— Это почему-то я не представляю. В трех или четырех шкафах в разных концах страны я плотно поселилась, и перспектив выбраться ноль.

— Ладно, это другая жизнь. Я вот не понимал, что имеют в виду ученые, когда пишут о жизни в другом измерении. Теперь понял… Это жизнь в другом шкафу.

— Игорек, ты всегда забавно мыслил. Молодец. Хвалю тебя и в награду тебе подарю незабываемую ночь.

— Подожди со своей ночью… Расскажи, чего тебя черт к нам в шкаф занес?

— Именно черт… Он меня посадил на стакан, причем серьезно посадил, а потом нашептал, что я должна, чтобы сохранить остатки репутации, ото всех спрятаться. Я согласилась, и тогда он мне подыскал место, где я могу отлежаться. Заодно пройду здесь курс лечения от своего пристрастия. Это мой шкаф. Никто не догадается, что я сама себя сюда заточила.

7. Повторение пройденного

Я с ужасом отодвигал время нашего «счастливого» обладания с Крыськой друг другом. Я фантазировал и тайком смотрел порнушку. Мне пришлось даже выпить, и я очень боялся, что во мне проснется Горыныч и потом его трудно будет снова возвращать в приличные кондиции. Нет… Все прошло практически в рабочем режиме и с Горынычем, и с моей ненаглядной. Крыська даже осталась довольна уровнем моих притязаний. Об этом я мог будить, слушая, как она постанывает во время этого приятного дела.

— Какая же я дура, — сказала Крыська, откидываясь на подушки и закуривая сигарету. — Променять тебя на Леху… Да хоть на десять Лех. Ты — конвертируемая валюта, а все они — деревянные рублики-копеечки.

— И в какой валюте ты нынче держишь свои сбережения?

— А нету сбережений. Все сгорело во время инфляций-девальваций, и теперь вот перебиваюсь случайными заработками. Вот сегодня зарплату выдали в «игоряхах».

— И чего, пойдешь по курсу обменяешь?

— Не, отложу на черный день, — ухмыльнулась Крыська.

— Бережливая ты моя, — сказал я, удобно располагая свою руку на не совсем еще потерявшей кондиций груди своей древней подруги, — ты не дрейфь, я еще богат «игоряхами». Мы же их пропивать не будем.

— Не… Я в завязке.

— И я про то же…

— Знаешь, Игорек! Я решила сменить гнев на милость.

— Это как?

— Не буду я никого из шкафа выгонять, всем места хватит. Все это дела минувших дней, все уже как-то утряслось, а тут я «здрасьте-пожалуйста!». Потом Леху жалко, да и Вику твою, и тебя, мил человек, не хочется обижать. Какие у тебя тут радости?

— Во-во!

— Так что живите, размножайтесь… Нет, неконтролируемого размножения не допущу. А справить удовольствие? Да завсегда!

8. Финал

Время, как и обычно, летело вперед курьерским поездом. Крыська пошла на поправку. Решительно прекратив возлияния, моя ненаглядная сильно получшела: изменился цвет лица, расправились морщины, пропала хрипотца в голосе. Короче, скинула хозяйка «шкафа» лет пятнадцать со своих плеч. И все чаще в разговорах со мной она обсуждала свою жизнь после своего возвращения в «свет». Моей особе в этой жизни места не было, да я и не сильно претендовал на нее. Как про­шли дни моего ренессанса старинного чувства? В общем-то никак… Крыська не сильно меня мучила выполнением «супружеского долга» — во-первых, возраст Крыськи умерил ее аппетиты, а потом жизнь мирская ее сильно отвлекала, так как, используя телефон (чтобы себя не выдавать), она постоянно ее курировала. Мне иногда удавалось вырваться к Викуле, и наши встречи, получив некий запретный привкус, получились яркими и доставили нам незамеченное ранее острое удовольствие.

А однажды Крыська пришла к нам в шкаф с Игорем Петровичем.

— Ну, как ты тут без меня? — спросил он меня, когда мы остались с ним наедине.

— Да нормально все, я привык. Потом Горыныч со мной живет.

— И как с ним-то? Нет проблем? — спросил Игорь Петрович.

— Горыныч? Он во мне смирно живет, и мне с ним не скучно. Мы часто с ним обсуждаем различные вопросы, и он часто дает очень даже практичные советы.

Я каким-то боковым зрением заметил в дальнем углу среди платьев Крыськи силуэт Вики. Она явно не хотела быть замеченной.

— Игоряха, — как ни в чем не бывало продолжало мое второе, да что я, первое «я», — а нет ли у тебя желания закончить с раздвоенностью нашей натуры и начать наконец жить вместе?

— Вместе?

— Да-да, вместе.

— Нет, я пока не готов резко менять свою жизнь, — ответил я, — и потом, ты будешь смеяться, влюбился я. Представляешь, скелет в шкафу, и влюбился. И тот полет, который я нынче, гремя костями, совершаю, не сравнится ни с одним твоим открытием. Ведь я помню твою радость от своих достижений, я все же, хоть немного, частица тебя.

— Знаешь, а во мне тоже живет Игоряха… То-то я чувствую, что в последнее время я как будто летаю. Так это во мне твоя влюбленность проросла. Что ж, Игорек, все правильно, живи в своем шкафу, я буду приходить к тебе в гости и набираться духовных сил. Так будет всем лучше!

— Yes!!! — услышал Игоряха в Крыськином углу.

Он обернулся на голос и увидел Вику, вскинувшую вверх победно руку со сжатым кулаком. Счастливо улыбаясь, девочка скрылась в лабиринте Крыськиного гардероба.  

http://ruspioner.ru/cool/m/single/5925