Перестройка, которая обрушилась на нашу страну, называвшуюся тогда еще СССР, в конце восьмидесятых — начале девяностых годов прошлого столетия, переформатировала всю нашу жизнь за столь короткий срок, что можно было только диву даваться. Да что там переформатировала, переломала... И духовную, и физическую ее составляющую. И большинство из нас ходило среди этих обломков, не зная, как нужно еще "перестроиться", чтобы вписаться в этот новый стиль бытия, который готов тебя безжалостно проглотить, даже не удосужившись пережевать. И многие уважаемые люди растерялись, пытаясь соответствовать образчикам нового мышления.
Мне повезло... Моя музыка оказалась востребованной. Мало того, я был одним из тех, на кого надо было равняться тем, кто еще не перестроился. Ну, повезло мне... Я как пел до "революции", так и продолжал петь те же песни, тем же голосом. Но наступило время свержения авторитетов, и их свергали, а я до авторитетов к тому времени не дорос. И стал артист Малежик вдруг востребованным и часами не вылезал из телика. А еще я решил, что должен нести в массы идеи либерализма и истинной свободы, и часто на концерте, получив записку из зала, подробно излагал свою точку зрения, действительно считая, что если не я, то кто. Причем я был зажигателен как революционер и мог бы подбить своего зрителя на любые подвиги после концерта. Но гастрольный график не позволял мне задержаться в городе — и в итоге телеграф, телефон, вокзал и тем более Зимний дворец остались в руках действующей власти, и кроме как в беседах в свободное от работы время, в подрывной деятельности я себя не проявил. Ну а уж в беседах я, разрывая рубаху на груди, убеждал людей, что "рынок" разрулит все вопросы, которые будут вставать на нашем пути ко "вселенскому" счастью. — А тебе не кажется, — спросила однажды моя сестра, среди которой в тот вечер я вел разъяснительную работу,— что у нас не рынок, а базар?
В тот раз я не задумался о разнице, существующей между этими двумя понятиями, и не была мне еще знакома такая ныне популярная фраза, что за "базар" нужно отвечать. Мой рассказ, с которым я хочу вас познакомить, мне видится, про это.
В начале девяностых, когда В. резников, Ю. Давыдов, М. Муромов придумали спортивно-развлекательное шоу под названием "СТАРКО", мы, артисты, восприняли это как возможность что-то заработать (а для многих эти деньги были мощным подспорьем), увидеться друг с другом и сыграть в футбол на большом стадионе при большом стечении зрителей. А это, я вам скажу, удовольствие высшего порядка. И мы с радостью ездили по стране, принимая вызовы, которые нам бросали бизнесмены, делавшие праздник для города (ведь приезжало порядка двадцати известных музыкантов) и получавшие возможность накоротке пообщаться с футбольно-артистическими звездами. Зарабатывали ли местные бизнесмены на этом? Наверное, да... Как? Не могу ничего утверждать. Но мероприятий было много, и мы умудрились поиграть не только в нашей стране, но и за границей, например в Италии, Англии, ФРГ. Что касается бизнесменов, то про их спортивную подготовку не приходится говорить... Накачанные шеи и плечи говорили зачастую об их бизнесе больше, чем очки и шляпа у "вшивого" интеллигента. А цепочка толщиной в палец точно никого не могла обмануть. Обычно мы играли в своей белой форме, а соперники брали форму взаймы у местной команды. Хотя, я думаю, мы могли бы выйти в чем угодно и нас можно было бы смело отличить по прическам. Волосатики — это "СТАРКО", а коротко стриженные качки — это команда хозяев поля. И однажды нам бросили вызов бизнесмены из Хабаровска. А теперь посчитайте... Стоимость авиабилетов, гостиницы, накормить, напоить артистов и их свиту... А еще всем заплатить гонорар... Но, что называется, вольному воля...
И вот при переполненных трибунах артисты в трусах и майках и бизнесмены в том же фасоне одежды выстраиваются в центре поля, приветствуют друг друга, и начинается игра. Скажу сразу, никаких договорняков не было, и рубились мы по-настоящему. Меня опекал (или я не давал ему сыграть на пользу своей команды) парень по имени Нурлан (то ли казах, то ли кореец). И за то время, пока мы не давали играть друг другу, мы подружились и, как говорят в "параллельном" мире, перетерли множество вопросов. Помню,
За базар отвечу
как я рассказывал, что люблю Дальний Восток и что мог бы запросто водить экскурсии от Владивостока до Магадана.
— А собакой тебя угощали? — спросил меня Нурлан.
— Нет, собаку в этом деле я еще не съел, — ответил я, принимая очередную передачу от Преснякова-старшего.
— я хочу тебя пригласить к нам в город — в нашей команде собрались бизнесмены со всего края — и там тебя угощу собакой. Очень пользительная вещь, я тебя скажу.
— А ты откуда?
— Ванино, Сов. Гавань, слышал про такие города?
— я помню тот Ванинский порт... — запел я.
— И крик корабля тот угрюмый, — подхвати Нурлан.
Так незаметно протекло время до конца игры. Потом был большой концерт на стадионе и развеселый банкет, продолжавшийся всю ночь. Спать не хотелось, в Москве наступал только вечер. Нурлан преданно опекал меня, уверяя, что он сделает концерт у себя, и что я могу не сомневаться, и что он за базар отвечает. К утру мы, как говорят бизнесмены, обменялись реквизитами и улетели в Москву.
Мы уехали домой, и я не очень вспоминал о желании Нурлана привезти популярного артиста на край света. А это действительно далеко — практически восточная оконечность евразийского континента — до Сахалина по морю около тридцати километров, у пролива такая же ширина, как у Ла-Манша, что разделяет Францию и Англию. Прошел примерно месяц, и вдруг нарисовался Нурлан. Мы встретились в одном из заведений Арбата, и он меня убедил полететь в Сов. Гавань через месяц. А почему не полететь? я там никогда не был, зарплата радовала обилием нулей. Воспоминания о соперничестве на футбольном поле согревали душу. И в назначенное время с моим директором Володей Ковалевым мы отправились в Сов. Гавань с пересадкой в Хабаровске. И вот аэропорт на далеком берегу Тихого океана. Одноэтажный аэровокзал подтверждал понимание, где мы находимся. Очень приличная праворульная, на японский лад, машина с шофером Николаем встречает нас у трапа самолета. Город и гостиница не удивляют архитектурными изысками, зато стол в ресторане с какими-то невиданными нами кулинарными изысками оставляет неизгладимый след в сознании. Креветки каких-то нереальных размеров, и сырые, и жареные, и пареные, и еще какие-то там; гребешки, трепанги. Слюноотделение было обильным, но мы сумели себя удержать в руках и не захлебнулись от восторга. Нурлан, встретивший нас в ресторане, был хлебосолен и по-хозяйски предупредителен. Предложил культурную программу с выездом к заливу, рыбалку с гарантированным клевом, ассортимент спиртных напитков и целые стада наложниц. Я на это напомнил ему, что еще не съел собаку, познавая Приморский край. Мне обещали поставить всех на уши, но собачатиной угостить. На том и сговорились... я напомнил хозяину фразу об ответственности за базар.
— Да, да, да, брат, я все помню, базара нет.
А на следующий день был яркий концерт в Сов. Гавани и пухлый конверт по окончании его. Привычное застолье разнообразили оленина и всяческого вида папоротники вперемешку с крабами и морской капустой. Нурлана не было — он занимался концертом в Ванино и отловом кондиционной собаки. За полночь мы расползлись по номерам, чтобы на следующий день поехать покорять "тот Ванинский порт". Я перед сном вспомнил слова этой, как сейчас бы сказали, песни в стиле шансон и безмятежно заснул, чтобы где-то часа за два до концерта проснуться. Разница во времени все еще сказывалась, но спал я без всяких предчувствий — молодым безмятежным сном. Но...
Утром меня поднял помощник-шофер Нурлана, который мне сообщил, что в Ванино продали только пятнадцать билетов и никакого концерта не будет.
— Мне дана команда отвезти вас в аэропорт и отправить в Хабаровск, — сказал мне Николай, пряча свои глаза.
— А билеты на самолет есть? — спросил я.
— хозяин сказал, что вы много получили за первый концерт и вам хватит денег, чтобы добраться до дома. Мне сказано, чтобы я перед вами извинился.
— Базара нет... Вот и съел собаку на Дальнем Востоке. Последняя загадка мною разгадана, — грустно сказал я.
— Собирайтесь, я жду вас у машины, — сказал Николай и вышел из номера.
Мы молча доехали до аэропорта, Ковалев сгонял и выкупил билеты, бормоча про себя какие-то проклятья.
— Представляешь, здесь начинается наша родина, — полувопросительно-полуутвердительно сказал Володя.
— Вячеслав, а можно сделать на память с вами фото? — обратился ко мне шофер. — Ведь я же ни в чем не виноват...
— Ну что ж, сделай,— сказал я и через паузу добавил: — Базара нет.
Николай достал фотоаппарат "Поляроид", попросил Ковалева нас щелкнуть, потом вытащил из аппарата снимок и начал отчаянно тереть им о свои брюки, чтобы изображение побыстрее проявилось. Оставшись довольным увиденным, он снова обратился ко мне:
— Вячеслав, по-братски распишись.
— Нет проблем, — сказал я и, взяв фотографию, написал на ней: "Николай, не будь дураком! Следи за базаром!" — и подписался.
В разбрызганном состоянии мы улетели в Москву.
Прошло с того события лет пятнадцать, да что я, двадцать лет. И я снова оказался на Дальнем Востоке, теперь уже в Петропавловске-Камчатском. Почему-то в одиночку я отправился пообедать в ресторан. Включать обоняние и торговать лицом необходимости не было. Дефицитного для Москвы камчатского краба мне быстренько принес официант, и я, урча, как кот, поглощал нежное мясо этого лапчатого обитателя Тихого океана. Из другого конца ресторана ко мне направлялся высокий статный мужчина. Я приготовился к обычному в подобных случаях разговору, который закончится просьбой сделать совместное фото. Но разговор неожиданно пошел по совершенно незапланированному руслу.
— Вячеслав, здравствуйте, вы меня не помните?
— Приветствую вас, к сожалению, нет,— ответил я.
— Меня зовут Николай, помните шофера из Сов. Гавани? я вас еще в аэропорт отвозил. — И с этими словами он вытащил бумажник, а из него фотографию, которая была сделана "Поляроидом".
Конечно же, я его узнал.
— Ну и как ты? Помогла тебе эта фотография в жизни? — спросил с улыбкой я.
— Вы не поверите... После вашего отъезда я ушел из братвы. Был скандал, но мне хватило упрямства. И что вы думаете? я стал бизнесменом и очень круто стою на Дальнем Востоке.
— И чего? Хочешь меня собакой угостить?
— Нет, — как-то даже слишком серьезно сказал Николай, — хочу за базар ответить.
он замолчал, а затем полез в карман и вытащил оттуда увесистый конверт. Потом его протянул мне.
— Это деньги за концерт в Ванино. По-вашему "неустойка" вроде как называется. Берите-берите, это заработанные вами деньги. Если честно, то вам бы надо еще заплатить за моральный ущерб. Тем более что собакой не угостили, — улыбнулся бывший шофер.
— Да ладно, пусть Шарик живет, это будет наш вклад в сохранение живой природы. А деньги я все же привык зарабатывать, я их не возьму.
— хорошо, сделаем так. В банкетном зале сейчас празднуют день рождения моего друга, и для него будет великой радостью, если вы его поздравите. Могу же я вас пригласить на корпоратив?
— Конечно, можешь!
Николай с еще большей решимостью протянул мне конверт. Я его взял и спрятал в карман.
— за базар ответил? — спросил он.
— Базара нет!

Литературный журнал "Юность" 02' 2019